Отец, политик, Дед Мороз

Отец, политик, Дед Мороз

 Алексей Елизарьев, газета СМ Номер Один, №8

Бунтарский характер Владимиру Матиенко достался от прадеда

В ближайший понедельник известному иркутскому политику, издателю, общественному деятелю Владимиру Матиенко исполняется 60 лет. Дата круглая и важная, поэтому традиционное юбилейное интервью мы начали планировать задолго до торжественного момента. Однако, как часто это бывает, жизнь внесла свои коррективы, и буквально за несколько дней до беседы Владимир Александрович вышел из партии «Справедливая Россия», лидером иркутского отделения которой являлся много лет. Понятно, что в свете таких новостей было бы по меньшей мере странно начать разговор с чего-то другого.

«Хочется работать больше»

— Все, что я хотел сказать по поводу своего выхода из «Справедливой России», я уже сказал, — заявил Владимир Матиенко. — Повторю главное: мне хочется работать больше, продуктивнее — и для этого иметь соответствующие возможности. Я чувствую в себе потенциал значительно выше, нежели тот, который я мог реализовывать, работая секретарем регионального бюро «Справедливой России». У меня нет абсолютно никаких претензий ни к бывшим однопартийцам, ни к самой партии. Она сегодня делает то, на что способна. Но для меня этого мало.

— Ваша политическая карьера будет продолжаться?

— Конечно. Я уже сейчас могу сказать, что обязательно пойду на выборы в Законодательное собрание по 4-му избирательному округу — это Свердловский район. Есть и другие планы, о которых пока рано говорить.

— Вы известны как благотворитель. Сейчас, когда вы вышли из «Справедливой России», будете ли продолжать помогать многодетным семьям?

— Конечно, буду, тем более что с партией по большому счету этот проект связан не был. Помощь многодетным семьям оказывается за счет фонда Матиенко. Я начал помогать семьям, когда баллотировался в Законодательное собрание по Свердловскому району. Меня, естественно, спрашивали: «Это вы перед выборами нам помочь решили?» Я отвечал: «Нет, я вам и потом помогать буду». И вот уже пять лет этот проект продолжается. Я ежемесячно помогаю многодетным семьям продуктами питания. Получилось так, что вроде бы действительно все с выборов началось, но сейчас фонд Матиенко существует сам по себе. Он живет своей особой жизнью, в его рамках происходят свои собственные события. Например, из многодетных семей, которым помогает фонд, 1 сентября обязательно 10—15 человек идет в первый класс. Мы их всех одеваем в форму, покупаем ранцы, полностью укомплектованные всеми принадлежностями. В прошлом году у нас было 11 первоклашек, в позапрошлом — 16. На Новый год всегда организуем подарки и Деда Мороза, иногда я сам в его роли выступаю.

— И как — получается?

— Первый раз я Дедом Морозом работал, когда руководил горкомом комсомола, мне тогда 30 лет было. Меня привезли во Дворец пионеров, дали настоящий костюм, серьезную такую бороду. Ее приклеили, чтоб не отвалилась. Валенки надели. И я объехал 30 семей.

— Что за семьи были? Тоже многодетные?

— Да свои все. Семьи сотрудников аппарата партии. А ведь везде знали, что в роли Деда Мороза Матиенко едет. И вот везде рюмку наливают, бутерброд дают. А мне борода мешает. Выпивать-то выпиваю, а вот закусить — никак. Сына своего поздравил. Он меня не узнал даже. Утром просыпаюсь, голова болит, а он возле меня прыгает: «Папа, проснись, у меня Дед Мороз вчера был». Ну, думаю, раз сын не узнал, значит, все хорошо получилось. И вот я с тех пор иногда этим делом увлекаюсь.

«Мы делали правильное дело»

— Ну, раз уж мы о тех давних временах заговорили — с перестроечной «Советской молодежью» какие воспоминания связаны? Ведь, если мне не изменяет память, вы, будучи первым секретарем обкома комсомола, «Молодежку», по сути, курировали?

— Поскольку газета «Советская молодежь» была тогда органом Иркутского обкома комсомола, то действительно я был в ответе за то, что там печатали. Ну а самое яркое воспоминание? Наверное, оно все-таки связано с публикацией интервью Бориса Ельцина. Помню, вызывает меня как-то Иваницкий, секретарь обкома партии по пропаганде, и спрашивает: «А ты знаешь, что твоя газета завтра хочет интервью с Ельциным выпустить?» Борис Николаевич тогда работал в Госстрое и был в опале. Я говорю: «Сейчас узнаю, что к чему». Приезжаю в редакцию, Желтовский (на тот момент главный редактор «Советской молодежи», сейчас президент ГК «Номер один». — Ред.) показывает мне интервью, которое до этого уже вышло в рижской «Молодежке». Я читаю — ну нет там ничего такого, криминального. Интервью да интервью. Я приезжаю обратно, захожу в кабинет Иваницкого, рассказываю: «Да, там написано про Ельцина, кто он, чем занимается, но никакой политики вообще нет». Он мне: «Ты ничего не понимаешь! Интервью нельзя ставить». Я отвечаю, что ничего запрещать не буду, потому что повода не вижу. Иваницкий долго на меня смотрит, а потом уходит — видимо, к Потапову (на тот момент первый секретарь Иркутского обкома КПСС. — Ред.). Возвращается через некоторое время и говорит: «Давай сделаем по-другому. Если редакция так хочет про Ельцина написать, то зачем перепечатывать? Пусть сама возьмет у него интервью». Понятно, что они уверены были, что на этом все закончится и никто интервью у Ельцина брать не поедет. Звоню Желтовскому, объясняю ситуацию. «Мне официально объявили, — говорю, — что вы можете взять интервью у Ельцина». «Молодежка» договорилась с Ельциным о встрече и интервью у него взяла...

— Я тогда, конечно, совсем молодой еще был, только-только в «Молодежку» пришел, но тоже помню эту историю. И еще я помню, что всегда Желтовский видел в вас сторонника. А почему? По идее вы, будучи первым секретарем обкома комсомола, прессовать «Молодежку» должны были?

— Ты, видимо, не помнишь уже, как меня и Ножикова постоянно критиковали на пленумах партии за то, что мы не соответствовали канонам руководителей того времени, не прессовали, как ты говоришь, того, кого было положено прессовать. Но во мне, видимо, с рождения некий бунтарский характер заложен. Мой прадед по материнской линии — активный участник Польского восстания 60-х годов позапрошлого века. Его потом в Сибирь сослали. Я думаю, у меня от него досталось обостренное чувство справедливости.

— Ну и как с такими бунтарскими задатками вам работалось в те времена, когда существовала жесткая партийная иерархия?

— Когда я работал секретарем горкома комсомола, а потом и обкома, мы хоть и проводили пленумы по обсуждению решений съездов КПСС, но делали это ради галочки, а настоящая работа была совсем другой. Вот представь себе — наступает 1 сентября, и мы по Иркутску объявляем двухнедельный рейд с участием всего комсомольского актива. И не дай бог пацан какой-то не пойдет в школу! Мы сразу связывались с комсомольской организацией той школы, и ее секретарь головой отвечал, чтобы парень на улице не болтался. У нас по городу не было ни одного ученика, который не ходил в школу. Мы проводили соревнования «Кожаный мяч», «Зарница», «Орленок», гонки на мопедах. Лучшим пацанам эти мопеды вручали. Ты представляешь, что это значило в то время — парень уезжал с соревнований на своем мопеде! Работа велась по многим направлениям, она была конкретная, она нам нравилась, мы искренне верили, что мы делаем правильное дело. И я сейчас с полной уверенностью могу сказать, что оно действительно было правильным. Сейчас, будучи президентом Федерации хоккея с мячом Иркутской области, я стараюсь делать что-то похожее — провожу, например, соревнования для ребятишек, но в масштабе региона этого недостаточно, конечно.

В команде губернатора

— То есть, как я понимаю, вы поддерживаете точку зрения, что комсомол кончили зря?

— Это была грубейшая и непоправимая ошибка. Надо было просто убрать идеологию — и все! Сказать: ребята, прекратите заниматься обсуждением съездов, а давайте просто заниматься, чем занимались...

— Ну, сейчас есть какие-то попытки восстановить молодежные организации...

— Какие попытки? Каждая партия пытается ради собственного пиара создать какие-то молодежные движения. Но эти движения настолько убогие, что и говорить о них не хочется. Конкретной работы с пацанами нет. Никто этим не хочет заниматься. Никому это не надо, в том числе и государству. Иначе вместо того, чтобы тратить на организацию Олимпиады в Сочи полтора триллиона рублей, государство построило бы в каждом городе, большом и маленьком, бассейн, крытый стадион, дало бы хорошие ставки преподавателям спортивных секций. Этого, конечно, не заметил бы Запад, не было бы массового ликования, но зато мы бы спасли и поставили на ноги сотни тысяч, миллионы пацанов и девчонок, которые занимались бы спортом, росли бы здоровыми и счастливыми. Вместо этого — что у нас делают? Оканчивают высшие военные училища, продолжают присылать в Иркутскую область для отсидки 5 тысяч зеков ежегодно, и после освобождения они остаются здесь — а ведь это в первую очередь насильники и убийцы. А потом мы говорим, что у нас четвертое место по преступности в России. А второе, кстати, у Бурятии. Смотри, что происходит: ядерные отходы — к нам, зеков — к нам, а дороги строят в европейской части, заводы по сборке автомобилей тоже размещают там. Впрочем, сейчас у меня есть надежда на какие-то изменения к лучшему. Губернатором стал Сергей Ерощенко, наш земляк, черемховский парень, и мне все-таки верится, что он будет делать все как надо, а не выслуживаться перед Москвой за то, что она его сюда поставила.

— Я как раз и хотел спросить вас про Ерощенко. А почему вы не в его команде? Николай Слободчиков, например, ваш бывший коллега по обкому комсомола, который некоторое время вообще был вне политики, сейчас заместитель губернатора...

— А я считаю, что тоже нахожусь в команде Ерощенко. На сегодняшний день я заместитель председателя оргкомитета по подготовке чемпионата мира по хоккею с мячом, который пройдет в Иркутске. Это серьезнейшее мероприятие...

— Вот вы только что Олимпиаду критиковали, а сами чемпионат мира в Иркутске проводите. Тоже расходы немалые...

— Во-первых, никаких расходов бюджет практически не понесет. Это я говорю со всей ответственностью. Во-вторых, это будет сумасшедший праздник для всего региона. Мы отремонтируем стадионы — и «Зенит», и «Рекорд». На «Труде» тоже будет обновление, но временное, потому что принято решение построить на его месте крытый многофункциональный спортивный комплекс.

Все — ради семьи

— Скажите, а кроме политики и спорта, а также газет «Байкальские вести» и «Наша «Сибскана», которые вы издаете, у вас есть еще какое-нибудь любимое дело? Что называется, для души...

— Это дети. Я к шестидесяти годам вдруг понял, что все в итоге мы делаем ради своей семьи. Чтобы дети росли, учились, чтобы они были здоровыми и получили образование. И сейчас я очень часто себя осуждаю, что не могу лишний час посвятить детям. Стараюсь спортом с ними заниматься, вожу утром в детский сад, а вечером забираю — и получаю от этого настоящее удовольствие.

— А сколько детей у вас?

— Детей четверо. Старшему сыну 38 лет, у него дочка уже есть. Старшей дочери 32 года, у нее тоже дочка. Так что я дважды дед. Моим младшим дочкам 14 и 6 лет. Детей зовут Тимофей, Мария, Анастасия, Александра. Красивые имена, правда ведь? В этом году я, кстати, опять пойду в первый класс. Сам в свое время сходил, троих детей проводил, и вот пятое уже 1 сентября у меня намечается.

— На что еще остается время?

— Раньше, пока не было проблем со спиной, часто ездил в Байкальск на горные лыжи, пропадал там все выходные. Сейчас сильно бегать и прыгать мне нельзя, поэтому просто езжу на дачу. У меня там есть собака, немецкая овчарка Сильва, и вот я люблю бродить с ней по берегу залива. Испытываю огромное удовольствие, когда иду один, а вокруг — природа. Чувствую, как мозг наполняется кислородом и как организм отдыхает. Люблю за рулем ездить, водителя у меня никогда по сути и не было. Немаловажный момент: когда ездишь за рулем, бережешь свое здоровье.

— Как это?

— Когда приезжаешь в гости или, тем более, на хоккей, начинают предлагать по рюмочке выпить, а я отвечаю: «Нет, не могу, за рулем я».